В радости и в горе - Страница 40

— Нет, жалеть будешь ты. — Мелани открыла буфет. На ее лице появилось решительное выражение; она протянула руку к стопке тарелок и взялась за верхнюю. — Уж я постараюсь, чтобы ты пожалел об этом, Дэмиен. — Она прицелилась и бросила тарелку ему в голову, как будто это была не опасно тяжелая кухонная тарелка, а игрушечная тарелочка для метания. Тарелка просвистела в воздухе и зазвенела, разбившись о холодильник. — Ты у меня всю оставшуюся жизнь будешь жалеть об этом.

Глава 19

— Я хочу выглядеть круто, — сказала Джози.

— Естественный стиль ей больше подойдет, — распорядилась Марта, неспешно втирая в свои тонкие пальцы крем для рук с ароматом ванили.

— Хорошо, пусть я буду выглядеть естественно, но сногсшибательно, потрясающе, смело, раскрепощенно.

— Но вы же не хотите выглядеть красивее самой невесты, не так ли? — Кисточка Беатрис мягко била ее по щекам, нанося румяна.

— Нет, хочу, — заупрямилась Джози, — но понимаю, что для этого потребуется серьезная косметическая операция и гормоны роста. Ладно, Беатрис, просто нанесите мне тени на веки и сделайте, что сможете.

Было шесть часов утра, еще темно, сильный мороз припудрил деревья за окнами, и они стояли как в сказке. Если бы не пятиградусный мороз и снегопад, то выбрать лучшего дня для свадьбы было бы нельзя. Главные участники собрались на кухне у Марты и пили кофе, а Беатрис и ее миленькая помощница, Кристина, наводили красоту на их лица. Сноровке, с которой сновали их кисточки с косметическими средствами, позавидовал бы и художник Рольф Харрис. Все это пришлось очень кстати, потому что глаза у Джози были такими красными и опухшими, как будто она раз сто проплакала над мелодрамой «Мосты графства Мэдисон».

Незадолго до того, как под утро они с Мартой наконец отправились спать, выяснилось, что Джози придется вести по ковровой дорожке всю свадебную процессию к алтарю; она пойдет первой, а за ней последует Марта и вся ее далеко не маленькая свита. Ей еще предстояло узнать, как это надо делать, а также и то, как начинать танец, как, стоя, вести свадебный завтрак и развлекать гостей. Ничего похожего на роль подружки невесты в Англии, где можно схорониться где-нибудь в тени и хорошенько напиться.

Джози разглядывала ряд сиреневых платьев, расправленных и отутюженных, терпеливо дожидавшихся на плечиках своей очереди.

— Марта, разве нельзя было сшить платья с рукавами?

— Хватит ныть, ты выглядишь просто великолепно, а моя свадьба будет ЖАРКОЙ! Подожди до вечера, от тебя просто пар будет валить.

Фотограф и его хорошенький ассистент также сновали вокруг них, как пчелки; не меньшее усердие проявляли и человек с видеокамерой, и его определенно менее привлекательный помощник. Джози совсем не была уверена, что хочет, чтобы ее и Марту увековечили для будущих поколений в запасных пижамах, только с одним накрашенным глазом и с бигуди в волосах, но остановить этот процесс было невозможно.

— Мне нравится фотограф, — прошептала она Марте через разделявшие их подлокотники кресел.

— Он голубой, — сказала Марта, заглатывая свою бурду из водоросли, чтобы, несмотря на ранний час, Беатрис смогла нанести ей на губы помаду. — А мальчик с экспонометром его любовник. — Марта нагнулась, чтобы увидеть Джози из-за стоявшей между ними Беатрис, и пристально посмотрела на нее. — Что с тобой, девочка моя?

— Наверное, из-за столь недолгого общения с тем праведным подлецом Мэтом Джарвисом гормоны у меня передрались или еще что-то в этом роде. Дядя Нунцию посоветовал мне потрахаться от души.

— Дядя Нунцио так сказал?

— Ну, другими словами.

— Ты должна делать так, как сказал дядя Нунцио. Его нельзя не слушаться.

— В самом деле? Ведь он выглядит как человек, у которого следующая сигарета может оказаться последней в жизни.

— Внешность бывает обманчивой, Джозефин. И тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было. — Марта смотрела на сестру, одновременно демонстрируя ей свой восхитительный, еще свеженький маникюр. — Дядя Нунцио — это орешек еще тот. Он титулованный глава нашей семьи и очень влиятельный человек в родном городе. С Нунцио Россани предпочитают не связываться.

— Тогда кто же я такая, что он дает мне советы?

Они обе рассмеялись.

— Фелисия, — крикнула Марта, обращаясь к довольно бесформенной фигуре в пижаме, — не могла бы ты позвонить цветочнику и убедиться, что у меня будет не только букет невесты, но и букет для того, чтобы кинуть подружкам?

— Марта, сейчас половина седьмого утра, — ответила Фелисия, продолжая поедать бейгели со сметаной так, как будто вся ее жизнь зависела только от них.

— Там есть автоответчик. А то я могу забыть. Это в твоих же интересах, между прочим.

Фелисия зашаркала к телефону.

— Если мое будущее счастье зависит от того, поймаю я этот чертов букет или нет, то я предпочла бы вскрыть себе вены.

А тем временем снимались бигуди, распускались локоны, волосы зачесывались назад, имитируя небрежный беспорядок от налетевшего ветерка, напылялся лак в количестве, достаточном, чтобы озоновый слой планеты содрогнулся от боли.

Фелисия положила трубку.

— Ну вот, теперь ты гарантированная обладательница букета для подружек. — И она вновь принялась за свой завтрак.

Зазвонил телефон. Фелисия перегнулась обратно через обеденный стол, чтобы взять трубку. Отодвинув трубку ото рта, она закричала:

— Это тетя Лавиния. Кто примет на себя первый удар?

Марта помахала рукой, чтобы облачко лака у нее перед лицом рассеялось, и взяла трубку.