В радости и в горе - Страница 67

Чтобы согреть руки, Мэт похлопал в ладоши.

— Наверное, он имел в виду нас с вами, — сказал он весело своему шоферу.

— Залезайте, — приказал шофер.

Холли молча скользнула внутрь, и Мэт последовал за ней, стряхивая снег с волос.

— Скажи спасибо, что и я тебе не накостыляла, — сказала она, сложив руки на груди и забившись в угол.

Мэт сидел, оскорбленный беспочвенным обвинением. Машины проносились мимо. Свет их фар сквозь стекла их машины с налипшим на них снегом казался тусклым и размытым. Таксист удобно устроился на сиденье из бусин и опять надел свой шлем с ушами. Машина впереди них отъехала, увозя за собой их передний бампер, чиркая им по асфальту и издавая звуки, которые, наверное, издавал бы попугай, мучимый искусным палачом.

Таксист с открытым ртом оглянулся назад.

— Поезжайте, — холодно приказал Мэт.

Он приедет на свадьбу Марты сегодня, даже если это будет последнее, что он сделает в этой жизни.

Шофер включил передачу, отпустил ручной тормоз и бросил взгляд в зеркало заднего вида, наверное, для того, чтобы удостовериться, что на заднем сиденье никто не совершает больше никаких безнравственных поступков. Мэт отважился искоса посмотреть на Холли, свернувшуюся калачиком в углу, и увидел сердитую складку на ее маленьком мокром лице. Ну, это особой опасности не представляет.

Таксист повернул ключ зажигания. Щелк. Ничего. Он попытался во второй раз. Щелк. Ничего. Опять ничего. Щелк. Ничего. Щелк. Щелк. Щелк. Ничего. Он обернулся и вопросительно посмотрел на Мэта. Что он мог ответить? Кроме того, что уже видел машины с мертвыми моторами.

Глава 35

Юбка Марты задралась выше талии, и конец ее красивого шлейфа складками спадал в томатный соус, который подавали к креветкам, в непосредственной близости от которых располагался ее зад. У Глена брюки были спущены до лодыжек. И оба они производили звуки, которые, кроме как в порнофильмах шестидесятых годов, уже нигде не услышишь. Несмотря на их бурное барахтание, фата у Марты все еще находилась на том месте, где ей полагалось быть. Беатрис свое дело знала.

Окаменев, Джози смотрела на них. Она представила, как выглядит со стороны: рот открыт и язык вывалился наружу, а глаза выскочили из орбит и болтаются на стебельках, как в какой-нибудь идиотской мультяшке. Они были так поглощены друг другом, что не заметили, как она вошла. А предположим, на ее месте был бы Джек? Если бы это Джек вошел и стоял сейчас, наблюдая, как они наяривают на полную катушку? Как бы, интересно, Марта тогда выкручивалась? Ну что ж, выкручиваться она умеет: Джози как раз и наблюдала за тем, как она это делает!

Смотреть на бешеное совокупление, стоя здесь незваным свидетелем, было очень необычно. Неужели мнение Дэмиена всегда будет тяготеть над ней? Ее собственные страсть и наслаждение никогда не поднимались до таких умопомрачительных высот, когда весь остальной мир перестает существовать, и, конечно же, такое не могло произойти в ситуации, столь двусмысленной и опасной. Во всяком случае, она не помнила, чтобы с ней это случалось. И нельзя сказать, чтобы это было хорошим признаком.

В комнате — а ведь она уже бывала здесь — ничего не изменилось, было так же жарко и душно, а к настоящему моменту, понятно, стало еще жарче. Ветчина, появлением которой был так недоволен Джек, уже давно остыла и, холодная, покрытая застывшим белым жиром, лежала на деревянном блюде; косметичка Марты, полуоткрытая, находилась на туалетном столике; все так же были примяты подушки на кушетке, на которые клала ноги Фелисия, прилегшая на пять минут, чтобы остановить пульсацию в пальцах. Почему бы и им было не прилечь на кушетку? Наверняка было бы удобнее лежать, а не сидеть на блюде с креветками, перепачкавшись томатным соусом!

Марта была близка к оргазму, что придавало совершенно новый смысл гимну «Вот идет невеста». Судорожные вздохи становились все громче и, на вкус Джози, гораздо театральнее. Всхлипы Марты звучали так же, как у Мэг Райан в сцене в ресторане из фильма «Когда Гарри встретил Салли» — наигранно и неубедительно. Дэмиен всегда жаловался, что она недостаточно громко проявляет себя. Если бы было громче, было бы лучше. Почти как в стереоустановке в машине. И почему никто не может по достоинству оценить сдержанное и умеренное проявление экстаза? Глаза Марты были закрыты, она вся прильнула к Глену, притянув его за отвороты смокинга, и Джози пришло в голову, насколько же нелепо он выглядит в рубашке, застегнутой на все пуговицы, со спущенными штанами, но в смокинге. Видно было, что они слишком спешили, чтобы толком раздеться. Как-то так получается, что женщина, оказавшись без какой-либо части своего туалета, все же выглядит соблазнительно, а полураздетый мужчина, наоборот, весьма малопривлекателен. Глен в этом отношении исключением не был.

Теперь голос Марты звучал так, как будто она выполняла какую-то тяжелую работу. Она всхлипывала и кричала, ее голова дергалась из стороны в сторону, как у одержимой. Потом ее глаза открылись и посмотрели прямо на Джози; и следующий ее крик явно не был криком удовольствия, в этом у Джози сомнений не было. Но Глен, казалось, совершенно этого не заметил, и Джози услышала его ответные крики. Смотреть на это было невыносимо. Еще чуть-чуть, и они превратятся в совершенных скотов. Как-то Дэмиен привез ее в Брайтон на романтический уикенд. Мужчина и женщина в соседнем номере занималась этим всю ночь напролет, как кролики, из-за чего вся романтика их поездки пошла насмарку. Изголовье той кровати с монотонной регулярностью билось об их стену, и к тому же они до двенадцати часов ночи крякали, как утки, до часу кричали, как ослы, до двух блеяли, как овцы, до трех хрюкали, как свиньи, и, наконец, в четыре часа утра доходили до полного оргазма, круглого и основательного, как биг-мак в «Макдоналдсе», и только после этого затихали. Джози, проворочавшись в кровати всю ночь, присоединилась к их крикам, издав победный клич петуха. Дэмиен пришел в ярость. Он обвинил ее в том, что она испортила их романтический уикенд. Она? Он сказал, что она просто завидует, что она ханжа — ну что ж, это и в самом деле так — и что она не понимает, что такое страсть. Он сказал, что ведь им придется встретиться с этими людьми после завтрака, который они, видимо, пропустили. В столовой было несколько женщин, которые могли бы издавать такие звуки по ночам, но ни про одного из присутствовавших там мужчин нельзя было и подумать, что он сможет продержаться так долго. Ей, наверное, следовало бы испытывать благоговение перед такими способностями, но она чувствовала себя неуживчивой и капризной, нелюбимой и ненужной, и они с Дэмиеном не разговаривали весь день. Вот и вся романтика. Может быть, он и в самом деле был бы счастливее, если бы она всю ночь хрюкала, как поросенок Бейб в кино. Еще тогда ей пришло в голову вот что: если уж они с Дэмиеном услышали так много, то как все это выглядело бы, окажись они в той же комнате? Теперь она знала как.